30.10.2016
1. Опция «все включено»: Иво ван Хов - Комеди франсез / Les Damnés («Проклятые »)
Что: Один из крупнейших современных режиссеров, старейшая и единственная постоянная труппа Франции и текст Лукино Висконти. Универсальный подарочный набор от Камеди Франсез для тех, кто хочет увидеть умный театр, но не хочет рисковать своим временем ради экспериментов
Где играют: Comédie Française, Париж
(Страница спектакля на сайте Comédie Française на английском: http://www.comedie-francaise.fr/spectacle-comedie-francaise.php?spid=1531&id=517)
Когда :
с 24 сентября по 13 января
Зачем смотреть:
Спектакль «Проклятые» в постановке бельгийца Иво ван Хова с актерами Комеди Франсез подавали как главное событие последнего Авиньонского фестиваля. Парижская труппа не приезжала в Авиньон более двадцати лет и вот триумфально вернулась в этом году с постановкой по сценарию фильма Лукино Висконти «Гибель богов», показывающего становление немецкого фашизма. Организаторы подтверждали: естественно, этот сюжет Иво ван Хов выбрал неслучайно. Многозначительно кивали: вы посмотрите, что творится в мире. Во Франции - Марин Ле Пен, в других странах свои «любимые авторы», один оголтелее другого. Билеты на остро злободневную постановку продавали не больше двух в одни руки; в конце решили приписать, что спектакль содержит сцены насилия. Словом, ажиотаж. Для тех, кто не прорвался в июле во двор Папского дворца, «Проклятых» теперь играют в классических условиях помпезного парижского зала Ришелье.
В центре сюжета - история самоуничтожения династии сталелитейных королей на фоне зарождения нацизма в Германии 30-х годов. Для защиты своих интересов семья Эссенбек вступает в союз с режимом, хладнокровно устраняя тех своих членов, кто отказывается симпатизировать ультраправым. Побеждает в этой борьбе за власть молодой Мартин - неврастеничный сын баронессы, склонный к педофилии, но благополучно избегающий ответственности благодаря заступничеству матери. Именно с его образом связана приписка о жестоких сценах спектакля, которые, впрочем, вряд ли шокируют тех, кто видел фильм 1969-го года. Там Мартин развращает племянниц, доводит до самоубийства еврейскую девочку, а затем и вовсе насилует мать. Иво ван Хов эти сцены сохраняет, но делает их более условными, чем у Висконти, - страшно, но взгляд отводить не приходится.
Доносы, предательства, инцест и убийства превращают «Проклятых» в полноценную шекспировскую трагедию. Постепенное истребление друг друга членами семьи Эссенбек тесно переплетается с историческими реалиями: толчок череде убийств дает известие о поджоге Рейхстага в феврале 1933 года, с кем-то из героев расправляются во время Ночи длинных ножей, другие отправляются в концлагерь Дахау. Исторический фон также присутствует в виде архивных записей. Их показывают на гигантском экране, размещенном по центру сцены.
Этот экран - одна из главных находок Иво ван Хова в «Проклятых», крупный план - один из ключевых его приемов. Камера оператора, постоянно присутствующего на сцене рядом с актерами, скользит по их лицам, когда они наблюдают Мартина, влезшего на огромные каблуки и имитирующего Марлен Дитрих, или слушают обличения бывшего вице-президента концерна, который из-за своих либеральных убеждений вынужден бежать из страны. На экране периодически возникают искаженные ужасом гримасы убитых, которые пытаются выбраться из гроба, находящегося тут же, в правой части сцены. Вот уж что действительно можно отнести к категории шокирующих образов. В конце каждого акта актеры выстраиваются на сцене, молчаливо разглядывая зрителей. Камера медленно переходит с их силуэтов в зал, и в какую-то минуту, придавленный агрессией звучащего фашистского гимна, переходящего в Рамштайн, ты понимаешь, что смотришь на экране на самого себя, пассивного участника нарастающего безумия.
Поскольку без спойлеров не обошлось, можно позволить себе еще один, но серьезный, потому чувствительным лучше не дочитывать. В конце спектакля главный злодей или лучше - один из немногих выживших злодеев - Мартин, обмазанный пеплом жертв, дает пулеметную очередь по залу. Говорят, после июльского теракта в Ницце в Авиньоне всерьез обсуждали, оставлять ли эту сцену на время фестиваля. В итоге спектакль шел без изменений, таким и остается. Страшный, но со вкусом.
2. Опция «критиканы» : Кристиан Люпа - Томас Бернхард
Что: Любимый Европой 73-летний польский режиссер Кристиан Люпа и традиционно сопровождающие его тексты скандального австрийского автора Томаса Бернхарда. Последний умер в конце 80-х, но до этого успел здорово наобличать соотечественников. В частности, устами своих героев утверждая, что в современной Австрии больше нацистов, чем во времена Гитлера. Ударная доза восточноевропейской критики. Хороший классический театр с текстом и костюмами.
Где играют:
Des arbres à abattre («Деревья под сруб»)[1] - Odéon, Париж - с 30 ноября по 11 декабря
Place des héros («Площадь Героев») - La Colline, Париж - с 9 по 15 декабря
Déjeuner chez Wittgenstein («Обед у Витгенштейнов») - Théâtre de la ville, Париж - c 13 по 18 декабря
Зачем смотреть:
Ретроспектива режиссера Кристиана Люпы вписана в программу одного из главных французских театральных фестивалей - Осеннего фестиваля в Париже. Тянется он с начала сентября по конец декабря, а потому неудивительно, что туда втиснули аж три спектакля польского мэтра : «Деревья под сруб», «Площадь Героев» и «Обед у Витгенштейнов». Перечисление не по новизне - «Обед», тот вообще создан двадцать лет назад. Во французских программках спешат объяснить, что в Польше репертуарный театр и постоянные труппы, потому играют, пока играется, отсюда такое пугающее долголетие, - а по ближайшим датам спектаклей в Париже. Можно так и погружаться: побродить среди деревьев, выйти на площадь Героев и отправиться на обед к Витгенштейнам. Тем более, что все происходит в Вене. Где же еще, когда все три постановки сделаны по текстам любимого автора Люпы - австрийца Томаса Бернхарда.
Писатель, поэт и драматург второй половины двадцатого века Бернхард не ходил далеко за вдохновением, предпочитая описывать австрийское послевоенное общество. Описание у него выходило такое критическое и злое, что на родине его неоднократно обвиняли ни больше ни меньше в оскорблении австрийской нации, начинали против него судебные процессы, изымали из продажи тиражи. Публикация «Деревьев под сруб» в 1984 году, например, расстроила известного современника Бернхарда - композитора Герхард Ламперсберга, который узнал себя в одном из главных персонажей и обвинил писателя в клевете. В 1988 году, когда вышла «Площадь Героев», приуроченная к пятидесятилетию аннексии Австрии гитлеровской Германией, обидевшихся было уже намного больше: один из персонажей пьесы утверждал, что в сегодняшней Вене больше нацистов, чем в 1938 году, а ее жители всегда были антисемитами, таковыми и останутся. Общее настроение своих книг сам писатель емко сформулировал во втором названии к «Деревьям» - «Раздражение».
Выбор польским режиссером текстов едкого австрийского автора, высмеивавшего лицемерие и фальшь соотечественников, не удивляет. На родине у Люпы победившие на недавних выборах националисты развернули активную деятельность и предлагают запретить аборты, а в один из старейших театров страны - Польский театр во Вроцлаве, с которым сотрудничал Люпа, спустили сверху созвучного новому курсу директора. Словом, более-менее понятно, почему человек выбирает пьесу, где место действия - площадь Героев в Вене - та самая, где австрийцы приветствовали Гитлера, объявлявшего об аншлюсе; или вместе с Бернхардом решительно рубит «мертвые деревья» - представителей артистического круга в Австрии 80-х годов. Интереснее другое - как Кристиан Люпа эти тексты ставит. Представить, как можно сделать спектакль из двухсот страниц внутреннего монолога, написаного без деления на главы и абзацы, с характерным для Бернхарда стилем-заклинанием, состоящем из повторений одних и тех же фраз («подумал я в своем глубоком кресле» - в миллионный раз скажет герой «Деревьев») - само по себе неплохое упражнение на развитие воображения. Кристиана Люпу эти частности, похоже, не смущают: на его счету уже не меньше десятка постановок по текстам желчного австрийца. Больше того - вдохновляют, иначе как объяснить, что польский мэтр имеет склонность к длинным спектаклям («Площадь Героев» идет четыре часа, «Деревья» - четыре с половиной). Люпа сам же традиционно ставит для своих постановок свет и придумывает декорации. Огромное окно, из которого вернувшийся из-за границы старый профессор выбросится на площадь Героев, не выдержав груза прошлого; длинный стол, через который мечут друг в друга стрелы ненависти члены семьи Витгенштейн; холодные кожаные кресла, в которых сидят гости светского вечера, собравшиеся после похорон покончившей с собой актрисы. Это может быть Вена, а может быть и Париж, а может и вовсе Москва - ничто не сдерживает географии. Никаких спецэффектов нет. Люди в костюмах произносят текст, к тому же на непонятном польском или, как в случае с «Площадью Героев», литовском языке. Но произносят так, что потом французские газеты называют литовскую постановку главным шедевром 70-го Авиньонского фестиваля. Как так выходит, когда классический драматический театр, казалось, уже давно никому не интересен? Чтобы это понять, придется идти смотреть.
3. Опция «танец и окресности»
Что: Одноактные балеты одного из главных хореографов XX века - Иржи Килиана, возможно, последняя крупная партия хранителя традиций индийского танца Акрама Кхана и великий невозвращенец Михаил Барышников в роли Вацлава Нижинского. Все, что угодно, кроме балетных пачек.
Где играют:
Jiří Kylián. Три балета Иржи Килиана - Opéra Bastille, Париж - с 29 ноября по 31 декабря
(трейлер : https://www.youtube.com/watch?v=uApjnD2iZ5k)
Until the lions («Пока львы») Акрама Кхана (Великобритания) - Théâtre de la ville, Париж - с 5 по 17 декабря (трейлер: https://vimeo.com/152153308)
Letter to a man («Письмо человеку») Боба Уилсона с Михаилом Барышниковым (США) - Théâtre de la ville, Париж - с 15 декабря по 21 января
Зачем смотреть:
Иржи Килиан: ретроспектива хореографа
Чешский хореограф Иржи Килиан стоит в одном ряду с крупнейшими фигурами современного балета - Мерсом Каннингемом и Уильямом Форсайтом. Каждый расширит этот список по своему усмотрению - Пина Бауш или Матс Эк, Анна Тереза Де Кеерсмакер или Триша Браун - но костяк из первых трех имен, наверняка, окажется неизменным. Больше двадцати лет Килиан возглавлял труппу Нидерландского театра танца, сделав ее известной по всему миру. Он же придумал организовать в ее составе старшую возрастную группу, пригласив артистов критического для балета возраста, « между сорока годами и смертью », как он сам когда-то определил. Говорят, восхищаясь способностью Килиана «видеть» музыку, Рудольф Нуриев однажды сказал, что у него «самые „золотые“ уши». Сегодня хореограф, который вот-вот разменяет седьмой десяток и уже поставил более сотни балетов, продолжает работать на нескольких континентах, от США до Грузии и Уругвая. В программе парижской Opéra Bastille - три коротких балета Килиана, созданные на разных этапах пятидесяти лет его творческой деятельности и изначально придуманные для родной нидерландской труппы: «Деготь и перья» (Tar and Feathers, впервые поставлен в 2006-м), «Прекрасная фигура» (Bella Figura, премьера в 1995 году) и «Симфония псалмов » (Symphonie de psaumes, создан в 1978). Описывать, что танцуют, глупо - каждый увидит свое, поэтому скажем лишь как: огромным хором тел или дуэтом; в классических рубашках-платьях и топлесс в развевающихся алых юбках-маках; под бой Стравинского или импровизации на фортепиано, которое на огромных паучьих ногах возвышается над артистами. Вся эволюция творчества чешского мэтра за один вечер.
Акрам Кхан: за милых дам
Лондонский хореограф с индийскими корнями Акрам Кхан объявил, что с 2018 года не будет появляться в собственных постановках, лишь изредка позволяя себе небольшие танцевальные партии. Его новый балет - Until the Lions, название дословно можно перевести как «Пока львы» - возможно, последняя возможность увидеть его на сцене.
Родившийся в семье выходцев из Бангладеша, Кхан с детства занимался традиционным индийским танцем катхаком, элементы которого позже стал использовать в постановках, сделав их особенностью своего стиля. В конце 80-х подростком он попал в спектакль Питера Брука по древней индийской поэме «Махабхарата», с которым два года гастролировал по всему миру. За несколько десятков лет с момента боевого крещения у Кхана появилась собственная труппа и около двадцати постановок, среди которых дуэты со звездой балета Сильви Гиллем и актрисой Жульет Бинош, когда та впервые решила примерить амплуа танцовщицы. Сегодня хореограф возвращается к знаковому для него тексту «Махабхараты», чтобы сосредоточиться на женских образах. Африканская пословица гласит: «история не завершена, пока львы не сказали свое слово». Львы у Кхана - это, собственно, женщины. В основе его балета - притча о принцессе, которая была похищена в день своей свадьбы. Лишенная чести, она убивает себя, чтобы после смерти вернуться в мир в виде женщины-воина и отомстить обидчику. Рассказывать эту запутанную трагическую историю Кхан будет, как водится, средствами современного балета с примесью катхака, в компании двух танцовщиц и четверых музыкантов. Премьера Until the Lions состоялась в январе в Лондоне. В конце этого года - начале следующего постановка гастролирует во Франции, нужно успеть: пока здесь, пока львы, пока Акрам Кхан…
Михаил Барышников: в свете Боба Уилсона
Спектакль Letter to a man - «Письмо человеку» - праздничное ассорти громких имен. Кто не среагирует на фамилию известного русского танцовщика, эмигрировавшего в США и дружившего с Бродским, заинтересуется, увидев в описании самого знаменитого режиссера Америки Боба Уилсона. Завораживающий свет (Уилсон, как известно, ставит его часами, не жалея свою команду), актеры с выбеленными лицами, движения в одной плоскости - кто видел созданные им в Москве «Сказки Пушкина», сразу понимает, о чем речь.
Это уже третья совместная работа Уилсона и Барышникова: до этого был проект «Видеопортреты», где Барышников оказался в компании Джонни Деппа, Леди Гаги и других преображенных американским режиссером знаменитостей, и спектакль «Старуха» (The Old Woman) по Хармсу. Теперь два стареющих мэтра взялись за дневники Вацлава Нижинского - именно этот текст лежит в основе «Письма к человеку». Записи, сделанные Нижинским в 1919 году, когда он уже находился в психиатрической клинике, обращены к Сергею Дягилеву. Танцовщика и импресарио связывали любовные отношения, и их разрыв, вероятно, послужил толчком к развитию болезни Нижинского. Барышников на сцене один, чем объясняется непривычно короткий для Уилсона хронометраж - чуть больше часа, танцует, гримасничает и принимает застывшие позы. Фоном, по-русски и по-английски, звучат вкрапления текста Нижинского. Словом, звенящий формализм, так любимый Уилсоном. А если что и непонятно - нестрашно, ведь согласно американскому режиссеру, поиски и есть главная задача искусства.